Из цикла Неизлечимые. Лапароцентез
Борис Жевлаков


Какое-то время в кабинет никто не заходил. Медсестра выглянула в коридор и о чем-то спрашивала посетительницу.

«Там на прием жена больного, но у нее нет карточки в регистратуре, - сообщила мне медсестра. – Приглашать?..»

«Конечно, приглашайте!» - был мой ответ.

В кабинет вошла женщина неопределенного возраста, с потухшим взором, страдальческим выражением лица.

«Присаживайтесь. Вы уже были раньше у онколога?» - спросил я ее.

«Мы лечимся уже шесть месяцев, но карточки у онколога у моего мужа нет… Есть только у меня, у онкогинеколога» - был ее неожиданный ответ.

Оказывается, жену больного оперировали два года назад в областном онкодиспансере, в гинекологии.

«А мужу операцию сделали в Городской больнице № 1, в ноябре прошлого года», - поведала посетительница.

В протянутой мне медицинской справке было написано: Больной Серегин В.И., 54 года, находился в ГКБ № 1 с диагнозом: Рак желудка, IY стадия. Метастазы в печень. Операция 12.09.1975 г. – Пробная лапаротомия. Выписан на симптоматическое лечение по месту жительства.

«Мужа госпитализировали с желудочным кровотечением в хирургическое отделение, взяли на операцию в тот же день. Нам сказали – рак желудка, ничего сделать нельзя. Поражена вся печень», - негромко рассказывала бедная женщина.

Медсестра еще раз сверилась с нашей картотекой – выписки на Серегина В.И. не было. Я поручил связаться с регистратурой поликлиники и разыскать карточку больного.

«Как сейчас самочувствие мужа?» - спросил я у женщины.

«Очень сильные боли в животе, никак не может сходить в туалет – очень раздут живот. Ничего не ест», - отвечала жена пациента.

«Прошу Вас, приезжайте посмотреть на него. Сил нет наблюдать за его мучениями…» - заплакала она. «Хоть бы обезболивание получше, таблетки ему совсем не помогают!».

«А разве он не получает уколы с обезболивающими препаратами?» - удивился я.

«Для назначения наркотиков необходима запись онколога, а онколог у нас дома ни разу не был» - ответствовала женщина. «Тут недалеко, я заказала такси».

А наша беседа длилась уже 20 минут…

- - -

Конечно, квартира располагалась в старой пятиэтажке на пятом этаже. В прихожей я обратил внимание на мраморную плиту с высеченным на ней портретом удивительно красивого, с испанской бородкой, длинноволосого мужчины.

Под портретом высечена дата рождения, дата смерти отсутствовала.

«Мой муж – художник», - пояснила мне его жена. Затем громко обратилась вглубь квартиры: «Виталик, к нам доктор!..».

На большой широкой кровати из резного дерева полулежал истощенный, бледный мужчина с аккуратной бородкой на высохшем лице. Ребра у больного напоминали учебный скелет (или фотографию из концлагеря).

Огромных размеров живот был раздут и напряжен. Однако тимпанита (звука барабана) не определялось. Живот был переполнен асцитической жидкостью.

Но основной жалобой пациента была боль. Неутихающая, то усиливающаяся, то чуть притупляющаяся, она не оставляла больного в покое круглые сутки. На тумбочке возле кровати – таблетки пенталгина и седуксена.

Онколог не имеет полномочий выписывать рецепт на наркотические препараты. Требуется специальный бланк, печати, которые выдаются участковым терапевтам.

В карточке больного мною было начертано (и подчеркнуто) настоятельное требование к участковому терапевту назначения наркотических анальгетиков CITO! (срочно).

Я передал карточку со своей записью жене пациента и порекомендовал прямо сейчас найти заведующую участковой службы нашего района. Она могла выписать рецепты уже сегодня.

Я же пообещал прийти завтра и произвести лапароцентез (удаление свободной жидкости из брюшной полости). Для этого необходимо простерилизовать троакар и хирургический инструментарий.

- - -


Стерильные инструменты были готовы к одиннадцати часам. На это же время мною была запрошена санитарная машина для поездки к больному. Транспорт был выделен без возражений.

С утра больному впервые за несколько месяцев была сделана инъекция промедола. Самочувствие и настроение больного было значительно лучше вчерашнего. Боли в животе больной не ощущал совсем.

Брюшная стенка при проколе поддалась, как пергаментная бумага, легко, без сопротивления позволив ввести троакар. Было поэтапно (с маленькими перерывами для нормализации внутрибрюшного давления) эвакуировано десять литров прозрачной, опалесцирующей жидкости.

Больной и его жена с изумлением смотрели на опавший живот. Вопреки нашим опасениям, не наступило ни снижения артериального давления, ни обморочного состояния.

- - -

Больной умер через 3 месяца. Об этом мне сообщила специально пришедшая на прием жена. Она рассказала, что удаление жидкости и назначение наркотиков позволило добиться значительного улучшения последних недель жизни страдальца.

Мне был вручен стандартный гонорар доктора – бутылка коньяка.

Умирающий художник умудрился самостоятельно высечь на своей могильной плите дату своей предполагаемой смерти. Он ошибся всего на два дня…