Тайна старшего судового врача
Борис Жевлаков
По окончании медицинского института молодому доктору полагалась интернатура. Но перед этим в институте было проведено таинственное, волнующее РАСПРЕДЕЛЕНИЕ.
На собеседовании мне предложили два года поработать участковым терапевтом. На мое возражение (дескать, я же проходил субординатуру по хирургии) мне резонно возразили: «Мест в интернатуре для хирургов в Челябинске пока нет».
По закону, меня должны были распределить по месту работы жены, имеющей высшее образование и работающей в Челябинске.
Но (по утверждению комиссии по распределению), именно сейчас, в этом году, свободных должностей ХИРУРГОВ в городе не было. Альтернативно мне было предложено поехать на Дальний Восток (во Владивосток) поработать судовым врачом.
Из двух зол я выбрал меньшее. Судовой врач (при определенном стечении обстоятельств) должен быть готовым к оказанию ХИРУРГИЧЕСКОЙ помощи.
Терапия мне не нравилась. Я согласился на судового врача.
- - -
Первым, кто встретился мне во Владивостоке, за семь тысяч километров от Челябинска, оказался мой однокурсник Саша Федцов, который перевелся из нашего мединститута в Томскую Военно-медицинскую Академию после четвертого курса.
Саша получил назначение на службу военным врачом на Тихоокеанский военно-морской флот. Когда-то мы, провожая его в Томск, пугали: «Попадешь доктором в глухой военный гарнизон, где всего-то жителей – пятьсот человек вместе с женами и детьми. Все забудешь, сопьешься…»
Мы ошиблись. Лейтенант медицинской службы Александр Викторович Федцов был направлен служить на подводную лодку, где экипаж был всего шестьдесят пять человек. Но пить Саша бросил уже с пятого курса Академии.
Я об этом узнал, пригласив его на радостях в ресторан. Состоялся безалкогольный, удивительно вкусный и недорогой обед. Нам обоим предстоял поход к месту будущей работы: ему – в военно-морской медицинский дивизион, мне – в санэпидстанцию.
Пожав друг другу руки, мы отправились в новую, большую медицинскую жизнь…
- - -
У меня на руках была бумага о направлении в Дальневосточную Бассейновую СЭС. Этого оказалось достаточным, чтобы получить номер в гостинице «Моряк» в центре Владивостока. В номере, кроме меня, проживали еще трое.
Узнав, что я доктор, приехавший по распределению во Владивосток, мои соседи по номеру предложили по этому поводу выпить.
«Завтра ты уже в гостиницу не вернешься», - уверенно заявил небритый тип по имени Владик. «Докторам на судне полагается отдельная каюта», - поддержал его унылый, тощий субъект, назвавшийся Константином.
Пить я отказался, сославшись на ресторан, но бутылку все-таки поставил. Мне было интересно послушать истории морских волков…
Ничего интересного в их забулдыжных речах я не усмотрел. Высока была планка моего институтского общения с друзьями-туристами, альпинистами, фанатиками хирургии и ценителями научно-фантастических романов Рэя Бредбери и Станислава Лема.
Тактично дотянув до двенадцати часов, я улегся спать. Разница во времени между Владивостоком и Челябинском составляла пять часов. У нас уже было пять часов утра…
- - -
Наутро я впервые отправился устраиваться на работу в качестве врача. Я топал по указанному в бумаге адресу и с волнением вдыхал морской воздух бухты Золотой Рог.
Мое появление в приемной вызвало милую улыбку сотрудницы Бассейновой СЭС.
- Вам повезло, молодой человек! – проворковала немолодая молодящаяся секретарша. – На теплоходе «Ильич» как раз требуется ВТОРОЙ доктор.
- Как это ВТОРОЙ? Сколько же там врачей всего? – пробормотал я ошарашено.
- На теплоходе три врача, - ласково просветила меня секретарша. – Старший врач, судовой доктор и врач-стоматолог.
Выяснилось, что теплоход «Ильич» - пятипалубный пассажирский лайнер, совершающий регулярные рейсы Владивосток –Петропавловск-Камчатский. Судно принимало на борт две тысячи пассажиров, десять тысяч тонн груза и имело команду двести пять человек.
- Сейчас теплоход находится на загрузке, на семнадцатом причале, - продолжил беседу заместитель главного врача Бассейновой СЭС, седовласый мужчина с бородкой, Владимир Борисович Пойно. Его фамилия была неприятным диссонансом его импозантной внешности.
- Вас примут прямо сегодня, - продолжал Владимир Борисович. – Теплоход отходит завтра в девять ноль-ноль.
- - -
Я добрался до порта через тридцать минут. Семнадцатый причал располагался тотчас напротив ресторана «Владивосток». Теплоход «Ильич» возвышался над пристанью на высоту пятиэтажного дома, и казался вровень с башенкой ресторана.
С теплохода на пристань был спущен лестничный трап, у входа на который стоял матрос с приветливым, конопатым лицом. Прочитав мое направление, он радостно прокричал: «Приветствую доктора на борту «Ильича»! Дежурный матрос Виктор Рассказчиков! Проходите на борт!».
На самом борту стоял немолодой, сурового вида моряк. «Боцман Петренко, Иван Петрович, - представился он мне. – Ваша каюта на третьей палубе, справа по борту, номер 312. Я Вас провожу, доктор».
- А как найти капитана, Иван Петрович? – спросил я боцмана.
- Капитан прибудет утром, за час до отправки, - отрапортовал бывалый моряк. – Пока устраивайтесь в каюте, потом познакомитесь со старшим врачом теплохода, Петром Ивановичем Скубаком».
- - -
Не успел я распихать содержимое своей дорожной сумки по шкафчикам в каюте, как в мою дверь постучали.
– Скубак, Петр Иванович, старший врач теплохода «Ильич», - представился моложавый, улыбающийся мужчина с гладко причесанными волосами.
Он не был похож ни на боцмана Петренко, ни, тем более, на матроса у трапа Витю Рассказчикова. Скорее, он напомнил мне моего предупредительного соседа по квартире, Бухарина Колю, киномеханика кинотеатра «Октябрь», где заместителем директора работала моя жена Лена.
Ничего особенно «старшего» в его внешности не было. «Не орел!..», подумалось почему-то мне сразу. Чего спешить знакомиться с молодым доктором, я бы к нему сам бегом отправился…
- Приглашаю Вас в кают-компанию, на ужин. Я познакомлю Вас с командным составом теплохода, - продолжил Петр Иванович. – У нас дружная команда, Вам у нас должно понравиться, - предположил старший врач теплохода.
- - -
Едва успев заметить блестящие, как золото бронзовые поручни и длинный коридор с дверями кают по обе стороны, следуя за быстрым шагом Петра Ивановича, я вошел в просторный зал с овальным столом в центре. По стенам сверкали зеркала в золотистых рамах, на полу – красивый мягкий ковер, вокруг стола уютные кресла (или стулья?), обитые мягкой кожей.
Всего вокруг стола было девять стульев-кресел, на шести из которых восседали офицеры теплохода, в красивых белых костюмах с золотыми полосками на рукавах.
Петр Иванович подвел меня к одному из свободных кресел и обратился к офицеру, сидящему у овального края стола.
- Разрешите представить нового доктора, Жевлакова Бориса Александровича, - торжественно произнес Петр Иванович.
- Очень рад. Старший помощник капитана Воронин Алексей Петрович. Присаживайтесь, это теперь Ваше место в нашей кают-компании, - улыбаясь, произнес старпом.
Единственное свободное кресло у обеденного стола, в его головном конце, оставалось незанятым. Это было место капитана судна.
Ужин напоминал по сервировке ресторанный стиль. Множество столовых приборов, различных тарелок, фужеров и рюмок. Холодные закуски были разложены в золоченые продолговатые судки, суповая чаша была накрыта фарфоровой крышкой с вензелем «Теплоход «Ильич».
Впоследствии я, при входе в кают-компанию, всегда ощущал некоторую причастность к содержимому ее прекрасного обеденного стола. Оказывается, в мою обязанность входило снятие пробы на кухне в ресторане теплохода, откуда и приносились все блюда.
В столовой для команды пробу приготовленных блюд снимал старший врач Скубак Петр Иванович.
- - -
Своим счастьем работать на теплоходе «Ильич» я был обязан своему предшественнику, доктору Вадиму Денисову, который проработал на «Ильиче» в должности судового врача один год и два месяца. Ровно столько времени понадобилось ему, чтобы получить паспорт моряка.
Паспорт моряка выдается гражданам Российской Федерации, работающим на российских судах заграничного плавания. Вадим Денисов был приглашен на работу в должности судового врача на судно, РЕГУЛЯРНО совершающее рейсы за границу (Япония, Канада, Австралия, Индия и другие замечательные страны).
Оказывается, практически весь экипаж теплохода «Ильич» имел эти самые паспорта моряка и при удачном стечении обстоятельств (фрахт теплохода на заграничный круиз) мог отправиться в эти самые заграничные страны.
Исключение составляли пока только старший врач теплохода, Петр Иванович, которому в ближайшие два-три месяца контролирующие органы должны были оформить паспорт моряка, часть новеньких членов команды, ну и, естественно, я.
Дело в том, что вся команда с нетерпением ждала того момента, когда теплоход отправят на ремонт (продолжительностью не менее двух лет) в Гонконг.
Назывались различные сроки отправки судна на ремонт: от трех до шести месяцев. Те из членов команды, которым, по каким-либо причинам, будет отказано в выдаче заграничного паспорта, конечно, на этот СВЕРХПРИБЫЛЬНЫЙ рейс не попадут.
Различные проверки перед выдачей разрешения на работу за границей, по опыту лиц, получивших этот документ, длились не менее года. Я догадался, что проработаю на красавце «Ильиче» не более полугода.
Шансов получить паспорт моряка за остающийся до начала ре-монта судна срок лично у меня не было никаких…
- - -
Казавшийся мне матерым судовым врачом, Петр Иванович Скубак оказался на теплоходе «Ильич» менее года назад. В мирной жизни (на суше) он был невропатологом в одной из Владивостокских больниц.
Это был добрый, полноватый, уравновешенный мужчина неяркой внешности, главные увлечения которого на судне вызывали улыбку. Любил Петр Иванович петь дореволюционные романсы и увлекался толкованием происхождения различных слов.
Я помню, как серьезно, без улыбки, трактовал этот милый человек историю появления слов «бодрит» и «титьки». По его убежденному мнению, этимология слова «титьки» происходила в процессе отучения ребенка от груди матери.
- Нельзя, это тятины, - будто бы ворковала молодая мама несмышленышу, тянувшемуся ротиком к материнским соскам. Тятины, тятины, так и произошло мирное сокращение слова – титьки.
Слово «бодрит» своим происхождением (по П.И.Скубаку) восходит к пещерному быту древнего человека. Якобы вошедшего в пещеру соплеменника с интересом спрашивали: «Как снаружи погодка?»
На что бородатый предок ответствовал: «Бороду рядит», - что означало ветер, который треплет бороду. Бороду рядит, бороду рядит, так и пошло – бодрит…
До сей поры я в сомнении: то ли шутил Петр Иванович, то ли вправду так предполагал.
Второе хобби старшего врача заключалось в любви к русскому романсу (как пению, так и восторженному его прослушиванию). В каюте Петра Ивановича была мечта молодежи того времени – кассетный малогабаритный (японский!) магнитофон.
Все кассеты старшего врача судна были заполнены отнюдь не ожидаемым Высоцким (Визбором, Городницким, другими бардами нашего тогдашнего времени), а классическими дореволюционными романсами.
Петр Иванович был непременным участником различных самодеятельных концертов, которые очень любил устраивать экипаж теплохода. Пел он негромко, всегда под аккомпанемент гитары, на которой играл старший матрос Виктор Рассказчиков.
Тембр голоса поющего доктора был приятно вибрирующим, и позволял добиваться, я уверен, верного успеха у женской части команды теплохода.
В одной из наших фуршетных бесед Петр Иванович неожиданно поведал мне историю своей несчастной любви и причину перехода на работу судовым врачом.
Угораздило же добрейшего, тридцатипятилетнего Петра Ивановича, старшего ординатора неврологического отделения, влюбиться в ЗАМУЖНЮЮ медсестру кабинета физиотерапии. Любовь его поразила во время сеансов лечения (диадинамик) его разболевшегося колена.
Муж его возлюбленной работал водителем у главного врача больницы, поэтому наказание застуканным влюбленным было максимально строгим: медсестра из уютного лечебного кабинета физиотерапии была переведена в поликлинику на должность патронажной сестры (пусть побегает по участку!), а Петр Иванович был уволен по собственному желанию.
Вот эта душевная травма и предопределила выбор новой врачебной профессии Петра Ивановича. В Бассейновой СЭС миловидная секретарша ему радостно сообщила: «Вам повезло, молодой человек! На теплоходе «Ильич» как раз требуется ВТОРОЙ доктор…»
- - -
В день отхода нашего, ставшего родным, теплохода на ремонт в Гонконг, мы вместе с Петром Ивановичем Скубаком стояли на знаменитом семнадцатом причале и вглядывались в знакомые лица команды.
Нам махали рукой боцман Петренко и старший матрос Витя Рассказчиков, старпом Воронин и новый старший врач теплохода, бывший заместитель главного врача Бассейновой СЭС, Владимир Борисович Пойно.
Он был командирован на судно в связи с неготовностью документов на Петра Ивановича Скубака. Злые языки утверждали, что именно он не дал ходу документам Петра Ивановича на паспорт моряка.
Сам Петр Иванович принял решение оставить море. Ему предложили работу старшего ординатора в неврологическом отделении его старой больницы.
Я был откомандирован судовым врачом на дизель-электроход «Пенжино», надежный сухогруз для каботажного плавания.
Surgeryzone 
Тема: 