Закончился общий обход. Отделение жило обычной больничной жизнью. Особо тяжелых пациентов не было. Очередь на операции сокращалась незначительно. Пропускной способности 50-коечного отделения явно не соответствовал наш единственный операционный стол. Врачи в палатах виновато отводили взгляды от глаз больных.
Пациенты потянулись на процедуры и в перевязочную. Я обратил внимание на то, что нигде не видно перевязочной медсестры Раисы Кулаковой. Постовые сестры сообщили, что Раечка с утра плачет, не рассказывая ничего своим подружкам.
Все врачи собрались в учебной комнате доцента Анищенко для разбора больных и составления плана операций на неделю. Анестезиолог отправился осматривать пациентов, идущих на операцию завтра.
Воспользовавшись свободной минутой, молодой доктор Владлен Георгиевич Клепиков попросил заведующего отделением проконсультировать свежие рентгеновские снимки.
Просмотрев вместе с доктором снимки на негатоскопе, Анатолий Васильевич Кокорюкин уверенно заявил: «Тут, без сомнения, рак желудка, тотальное поражение. Нужна срочная операция. А чьи это снимки?»
Вадик печально посмотрел на всех нас и сказал: «Мои…»
- - -
«Врачу, исцелися сам!»
Выражение, весьма популярное в античные времена, упоминаемое Плутархом и Еврипидом, цитируется как напоминание о том, что никто не безгрешен, что прежде, чем осуждать кого-либо, необходимо сначала самому избавиться от пороков и недостатков, в которых обличаешь других.
Античным мудрецам в те далекие века, по-видимому, и в голову не приходило, как издевательски могут звучать такие слова в отношении врачей многих специальностей, страдающих теми самыми заболеваниями, которые они призваны лечить.
И если нестерпимо болящий, шатающийся зуб еще можно вы-дернуть собственной рукой, или даже сделать АМПУТАЦИЮ ноги или руки в безвыходной ситуации, то что прикажете делать доктору-окулисту при травме собственного глаза, или хирургу, обнаружившему у себя опухоль желудка или кишечника!...
- - -
Мрачное молчание в ординаторской длилось не более минуты. Не сговариваясь, все хирурги отделения сплотились вокруг Владлена, стали его уверять, что рентгеновские снимки – еще не стопроцентный диагноз, а операция обязательно все уточнит и вылечит молодого доктора.
Вадик как-то добро улыбался, протирал очки, старался повернуться лицом к каждому из окружавших его докторов. Обращаясь к Леониду Ивановичу Кирдяшкину, он тихо шепнул: «Влип очкарик…»
На выходе, рядом с ординаторской, стояла заплаканная, знающая все с самого утра жена Владлена Георгиевича, наша перевязочная сестра Раечка…
- - -
Вадик Клепиков пришел в отделение вместе с Леней Кирдяшкиным. Они учились в институте в одной группе, и оба мечтали стать хирургами-онкологами. После четвертого курса они выбрали в качестве места работы наше, абдоминальное отделение.
Медбрат Владлен Клепиков был удивительно скромным и тактичным молодым человеком, с негромким голосом и постоянной улыбкой на лице. Он носил очки и немного этого стеснялся.
У него был особый талант превращать чужую просьбу или распоряжение в особо желаемое, ожидавшееся с нетерпением, выполняемое с очевидным удовольствием дело.
На любое поручение он реагировал сразу, при этом всегда одобрительно кивал головой на каждое слово, обращенное к нему. «Да-да… Хорошо… Конечно… Я сейчас это сделаю (принесу, перевяжу, позвоню)…».
А в конце всегда добавлял: «Я сразу же Вам скажу, как только все сделаю…»
Всё, о чем его просили, он делал быстро и с доброй улыбкой. Так, что даже наши, не избалованные больничным бытом медсестры, иногда подшучивали над ним: «Вадик, хочешь чаю?..»
Владлен быстро отвечал: «Я сейчас кипяток принесу, а заварка у меня здесь.… И конфеты я принес, еще даже не пробовал».
Если в момент чаепития появлялись дополнительные работы по отделению, выполнять их бежал Вадик, не позволяя другим отвлекаться от сладостей.
Его предупредительность, добрая услужливость создали ему поначалу репутацию безотказного, даже робкого молодого человека.
Но постепенно, общаясь изо дня в день с Владленом, мы убедились, что есть вещи, которые добрый и тактичный медбрат Вадик Клепиков мягко, но бесповоротно отказывался делать.
Обычно речь шла о деликатных, но неприятных поручениях (например, перевести больного в палату похуже, сообщить неприятное известие родственникам пациентов, сделать замечание или выговор посетителям).
Он быстро, как всегда, с улыбкой, глядя честно в глаза тому, кто поручал ему неловкую миссию, сообщал: «Я не смогу это сделать, извините, пожалуйста…».
И никому в голову не приходило настаивать на выполнении того, от чего отказывался Вадик.
- - -
Став доктором, Владлен Георгиевич Клепиков нисколько не изменился, только смущался первое время, когда хорошо знакомые ему отделенческие медсестры чопорно величали его по отчеству.
Лишь одна перевязочная сестра Раиса Кулакова разделила врачебный этикет на две равные части. Участвуя в обходах вместе с Владленом Георгиевичем (т.е. в присутствии больных), она всегда обращалась к доктору по имени-отчеству.
Во всех других ситуациях (в ординаторской, сестринской, в присутствии сестер и докторов) она употребляла его имя в ласкательно-уменьшительной редакции – Вадик.
Мы все были в курсе сердечных дел Раисы и Вадика, и от души радовались за этих нашедших друг друга голубков.
Учился хирургии доктор Клепиков основательно, не быстро, не забегая за какую-то им самим установленную планку. Ему не было присуще опережать этапы обучения.
Иногда, уже убедившись в его навыках, заведующий отделением ставил его на небольшие самостоятельные операции. Но Владлен Георгиевич пользовался своими оценками сложности предстоящей операции.
- Почему ты отказываешься самостоятельно делать несложные операции? – спрашивали мы его не раз.
Его ответ был неожиданным и немного наивным.
- Мне кажется, что после выписки из онкологического отделения пациент не скоро приходит в себя, продолжая опасаться умереть от рака, - обстоятельно излагал свои предположения Вадик.
– А если больной, ко всему прочему, будет думать, что его оперировал неопытный доктор, его страхи и волнения будут длиться дольше, - простодушно заключил добрый доктор Клепиков.
- Ну, тогда ты начнешь делать самостоятельные операции ближе к пенсии, - бестактно рубанул Леонид Иванович Кирдяшкин.
- Ничего, я подожду, - скромно ответил херувим Вадик.
- - -
Все анализы для операции были выполнены в течение двух часов. Отклонений от нормы в биохимических анализах не обнаружено. Только гемоглобин и количество эритроцитов в крови Владлена Клепикова были значительно ниже нормы.
Заведующий отделением Анатолий Васильевич попросил анестезиологов заказать литр эритромассы с тем, чтобы не тратить время на нормализацию показателей красной крови, а перелить кровь во время операции.
На этот раз наши несговорчивые, несгибаемые борцы за тщательную подготовку больных к операции, врачи-анестезиологи, согласились с хирургами…
- - -
Непривычно и очень трогательно выглядел Вадик на каталке, накрытый простыней, в своих очках с квадратной роговой оправой. Направляла каталку и открывала двери операционного блока Рая Кулакова, сзади ее толкал насупленный доктор Кирдяшкин.
Оперировать Владлена Георгиевича (по его просьбе) собрался заведующий отделением, добрейший Анатолий Васильевич.
Насчет помощника в этой операции мнения хирургов слегка разошлись. Как более опытный к тому времени хирург, я рассчитывал на участие в операции Клепикова. Но институтский друг Вадика, Леонид Иванович Кирдяшкин, решительным образом стал облачаться в операционный костюм.
- - -
Чудес в онкологии не бывает. Инфильтративная опухоль поражала почти весь желудок, превратив его в толстостенный бугристый резервуар. В отдельных петлях тонкого кишечника были отчетливо видны скопления черной жидкости - последствия желудочного кровотечения.
На брюшине диафрагмы, на капсуле печени и в малом тазу определялись множественные опухолевые высыпания. Асцита к моменту операции не было. Весь большой сальник усыпан увеличенными до 1,5-2 см диаметром, плотными лимфатическими узлами.
Безутешный Ленчик что-то бурчал про паллиативную гастрэктомию, катетеризацию сосудов желудка для региональной химиотерапии, срочную биопсию пораженных лимфатических узлов.
- Пусть помоется на операцию Борис Александрович, - подвел итог метаниям Кирдяшкина Анатолий Васильевич. - Мы зашьем рану с ним. А Вы, Леонид Иванович, ступайте в отделение. Там еще нужно разговаривать с Раисой Кулаковой...
- - -
Умер Вадик всего через два месяца после операции, быстро и как-то не страшно. Ужасный рак желудка сделал необъяснимую уступку больному доктору-онкологу. У Владлена не было болевого синдрома, по непонятной причине отсутствовал асцит, проходимость желудка для воды и пищи была сохранена до самой его кончины.
Вадик с удовольствием ел приготовленную Раисой еду. У него не было рвоты, вздутий живота. Только почти ежедневный контроль уровня гемоглобина крови бесстрастно фиксировал его снижение. Сначала это было малопонятным симптомом, но в дальнейшем ухаживающая за ним Раечка отмечала ежедневно по утрам черный стул.
Снижение гемоглобина происходило не быстро, но неуклонно. Вскоре почти единственной лечебной манипуляцией для Владлена Георгиевича стали еженедельные переливания крови. За неполные два месяца мы умудрились перелить Клепикову около пяти (!) литров эритроцитарной массы.
Щеки неумолимо бледнеющего Вадика в день переливания крови розовели, ему становилось легче дышать, уменьшалась слабость. Вадик садился в кровати лицом к окну, спину его поддерживал приподнятый почти вертикально головной конец функциональной кровати.
В такие моменты у Раечки вспыхивала надежда, что все исправится, наладится, и Вадик пойдет на поправку. Она сидела рядом, держа мужа за бледную, высохшую руку, и что-то ему негромко говорила, не сводя с него глаз.
Находясь возле постели Вадика круглосуточно, Рая Клепикова, по контрасту с цветом лица больного мужа, становилась все темнее и темнее. Впервые мы наблюдали эффект «…почернела от горя» так близко и наглядно. По-видимому, почти белоснежная бледность лица Владлена Клепикова была резким контрастом с цветом лица здорового человека.
Кроме переливаний крови, очень эффективной была инсуфляция (вдыхание) увлажненного кислорода. В нарушение всех инструкций, запрещающих держать в палате баллоны с кислородом, мы притаскивали баллон за баллоном, чтобы Владлен мог почти беспрерывно вдыхать живительный кислород, которым не могли его обеспечить родные, но малочисленные эритроциты.
Утром, в день смерти, Вадик чувствовал только небольшую слабость. Накануне была перелита очередная порция эритроцитарной массы. Рая покормила его куриным бульоном с кусочками мяса. Когда в палату заглянул на обход Анатолий Васильевич Кокорюкин, Вадик, извиняясь, попросил зайти попозже. У него появились сильные позывы на стул.
В судно излилось свыше литра черной массы со сгустками. Когда Рая убирала из-под Вадика эмалированную емкость, он был уже без сознания.
Умер Владлен Георгиевич Клепиков с кислородной маской на повзрослевшем лице. Ему было всего 32 года…
- - -
В день похорон Владлена Клепикова у нас в диспансере (во всех отделениях) были отменены операции. Почти все врачи и медицинские сестры пожелали проститься с доктором Вадиком. Многие женщины плакали.
Сурово хмурились мужчины. Институтский друг Владлена, Лёнчик Кирдяшкин, после двух стаканов водки на поминках, сказал мне по секрету, на весь зал: - Хорошо, что Вадик не очень сильно мучился. Я бы себе пожелал точно так же…
Леонид Иванович Кирдяшкин пережил Вадика всего на 2 года.
- - -
Все мы немного у жизни в гостях,
Жить - это только привычка.
Чудится мне на воздушных путях
Двух голосов перекличка.
Анна Ахматова,
Крымский архив, 1956
01.02.2011
[justify]
Surgeryzone 
Тема: 
