Хирург
Товарищ Хальген


В переполненной пепельнице дымит сигарета. На столе - недопитая чашка остывшего кофе. Я сижу в кресле и пытаюсь читать газету. Буквы прыгают, прячутся одна за другую. Мои веки налились свинцом. Спать...
Кто - то трогает меня за плечо. Мигом просыпаюсь и оглядываюсь по сторонам. Вижу Мишаню - моего напарника по дежурству. Секунда на обдумывание.
- Что случилось, Миша?
- Больного привезли. Алкаш. Нажрался и получил *нецензурная брань* по почкам. Похоже - разрыв. Надо оперировать, операционная готова, анестезиолог предупрежден.
- А вторая почка как?
- Сделал хромоцистоскопию, вроде нормально.
- Сейчас иду.
Грязно ругаясь, встаю и иду в операционную. Уже все готово. Больной, худосочный небритый тип, уже лежит на столе. Вот он, этот Объект, вглубь которого мне предстоит сейчас погружаться. Разрезаем кожу. И... Подо льдом мертвецки бледной кожи скрыт алый пламень, веселый красный смех. Ему тесно в тюрьме тела и сейчас он изо всех сил рвется наружу. Я ощущаю себя магом, который только что преодолел Лед и добрался до Пламени. Меня охватывает эйфория, какой-то дикий экстаз. Практически не слежу за тем, что делают мои руки, а делают они все правильно, опыт, как говорится, не пропьешь. И вот оно - долгожданное красное и горячее нутро. Пальцы ощущают жар. Этот огонь вызывает во мне новый приток радости. Я проник в Объект и ощутил его внутреннюю сущность, я насладился ею. Быть может, этот жар и есть душа? В таком случае, мне удалось ее ощутить, даже потрогать.
Веселье перешло все границы. Подобное состояние, как и всякий другой мистический опыт, невозможно описать словами, подобных выражений нет даже в русском языке, а о прагматичных западных языках я вообще умолчу (восточных не знаю, но сомневаюсь, что и в них есть подходящие выразители образовД). Хочется только одного - вбирать и вбирать в себя этот немыслимый огонь. Вместе с тем ощущается и тотальная власть над объектом - та власть, которую когда не имел ни один правитель всех времен и народов, ибо не мог также глубоко проникнуть во внутреннюю сущность каждого своего подданного...
Зашиваем кожу. Перевязываем рану.
- Выживет, - сказал Мишаня
- Пожалуй,- ответил я.
Возвращаюсь в ординаторскую и закуриваю сигарету. Спать не хочется, читать - тоже. Задумываюсь.
Нужна ли тому алкоголику эта операция и нужен ли он сам кому-нибудь? Сомневаюсь. Оставшиеся в его жизни 2 - 3 года он наверняка проведет в придорожной канаве, задумываясь в редкие минуты протрезвления об опохмелке. Потом его убьют в очередной драке или он сам отравится каким-нибудь экстрагентом биоактивным для обезжиривания поверхностей.
Во имя чего мы здесь работаем? Гуманизм? Забота о ближнем? Врачебный долг?
Вытрите сопли. Ну, какой гуманист во имя заботы о ближнем и из чувства долга будет работать сутки на пролет за зарплату, на которую не прокормить даже кота? Сверхрассудочное ощущение проникновения во внутреннюю сущность Объекта, чувство, не сравнимое ни с чем. Хотя бы чуть-чуть соприкоснуться с ней - тайная мечта многих, именно это собирало гигантские толпы народа на публичные казни или в анатомические театры прошлого. Возможно подобное ощущение превращает людей в маньяков - убийц (хотя об этом я судить не берусь). Мы же можем вполне законно и вдоволь наслаждаться этим самым Проникновением. Наш путь познания сущности - наиболее прямолинейный и жесткий, доступен он, разумеется, не всем, но кто его хотя бы раз прошел - уже не сможет прожить без этих ощущений, а если сможет, то будет прибывать в состоянии глубочайшей депрессии.
Наиболее радикальный опыт, который можно здесь получить - это проникновение во внутрь самого себя. Подобное удавалось лишь избранным единицам, которым я искренне завидую, но решиться на такое я пока не готов.
А может переквалифицироваться в кардиохирурги? Может, ощутив Сердце, я смогу ощутить и душу? Надо подумать...

Небо за окном окрасила заря. Наступил новый рабочий день. Трудиться предстоит до вечера. А потом - возвращение в маленькую грязную квартиру, голодный ужин, короткий сон - и снова работа.