Хирург
Алексей Котов

Если бы Бог любил человека так, как этого хочет сам человек, дьявол был бы уже не нужен…
Сю Дэ Атэр


— Николай Петрович, можно к вам?..
Кандидат наук доктор Тимохин по-студенчески просунул голову в щель между дверью и косяком.
— Валяйте, заходите, Сережа!..
У профессора Николая Петровича был рассерженный, даже злой голос.
В центре кабинета стояла молодая женщина. У нее было красное от волнения лицо, а сжатые в кулачки ладони она прижимала к бедрам, как новобранец.
Доктор Тимохин осторожно присел в углу на стул.
Николай Петрович повернулся к пациентке и продолжил свой монолог:
— Ну-с, голубушка, вам делать больше нечего было, да?!.. — насмешливо и, в тоже время, очень сердито спросил профессор. — Вы что, в тюрьму захотели?!..
— Я не могла больше терпеть и я… — начала было пациентка.
Она говорили медленно и с огромным трудом.
— Молчать!! — взревел Николай Петрович. — Кто не мог?!.. Почему не мог?!.. Что вы тут «сопли-вопли» развели, понимаете ли?!.. По какому праву?!..
Женщина молча рассматривала пол.
У доктора Тимохина вдруг чуть задергалось веко.
«Что это он вдруг?!..» — молодой врач с огромным удивлением смотрел на своего профессора-учителя. Всегда выдержанный и вежливый Николай Петрович, казалось, был вне себя от гнева.
— Да как вы только посмели, Леночка?!.. — профессор так топнул ногой, что доктор Тимохин невольно подпрыгнул. — Зря я не ваш отец, я бы вас просто ремнем выпорол!!..
— Николай Петрович… — голос пациентки задрожал.
— Вон отсюда!!.. — закричал профессор и ткнул рукой на дверь. — Вон и чтобы я вас больше не видел!!..
Пошатываясь, молодая женщина вышла и тихо закрыла за собой дверь.
— Видели, артистку?.. — Николай Петрович поморщился и кивнул на дверь.
Он подошел к своему столу и сел.
— Мужа расстреляла, голубушка!..
— Как-как?!.. — тихо переспросил доктор Тимохин.
— Так!.. Из двустволки. Пьяного. Поставила к стенке и расстреляла.
Доктор Тимохин немного подумал.
— Тогда почему она здесь, у нас, а не в тюрьме? — осторожно спросил он.
— Потому что муж жив. Цел, как свежий огурчик!
Доктор Тимохин потер лоб, а потом глаз. Веко уже не дергалось…
— Николай Петрович…
Он замолчал.
— Что, Сережа?
— Тогда почему вы кричали на эту женщину?
— А что же я еще должен был делать, по-вашему?! — в свою очередь громко удивился старый профессор. — Букет цветов подарить ей, что ли?..
— Подождите, подождите, пожалуйста!.. — молодой врач поднял обе руки, словно пытался защититься от удара. — Я понимаю так, что у этой женщины случилась ужасная трагедия в жизни… Она чуть не убила человека… И ей ужасно больно. Правильно?
— Ну и что?
Секунд пять или даже восемь доктор Тимохин удивленно моргал глазами.
— Но вы все-таки кричали на нее, а потом выгнали из кабинета?!..
— Ну и что?
— Да как это что?!.. — шепотом, но с самым искренним ужасом, удивился доктор Тимохин.
На какое-то время ему показалось, что он сошел с ума. Пять лет близкого знакомства с Николаем Петровичем не давали ни малейшего намека на то, что профессор может вести себя подобным образом.
— Как это что, профессор?!..
Договорить доктор Тимохин не успел. Дверь с грохотом распахнулась и на пороге появилась прежняя пациентка. Ее глаза сверкали гневом, а лицо искажала глумливая усмешка.
Доктор Тимохин замер с открытым ртом.
Молодая женщина вошла в кабинет. Она держала свою голову низко, словно собиралась кого-нибудь забодать.
— Ты думаешь, что ты врач?.. — тихо и зловеще обратилась женщина к Николаю Петровичу. — Не-е-ет, ты не врач!.. Ты — садист и фашист!..
Женская рука потянулась к графину на столе, нашарила его и крепко сжала за горлышко.
— Какое ты имел право на меня кричать?!.. — продолжила женщина. — Ты что, мало знаешь о моей жизни, профессоришка ты паршивый?!.. У меня трое детей, а что мой муженек последнее время вытворял, ты тоже не знаешь, да?..
Женская рука с графином взметнулась вверх…
— Убью, профессор кислых щей!!..
Доктор Тимохин крикнул что-то нечленораздельное и бросился вперед. Он налетел на женщину всем телом и сбил ее с ног. Но женское тело обладало неимоверной силой отчаяния. Доктор Тимохин и пациентка покатились по полу… Вода из графина лилась то на голову пациентки, то на спину доктора.
— Я тебе покажу, профессор, зараза ты такая!.. — кричала молодая женщина. — А ты, очкарик, лучше по-хорошему уйди, а то и тебя убью!!..
Звякнул и разбился графин… Борьба продолжалась целую минуту.
Доктору Тимохину, наконец, с огромным трудом удалось перевернуть женщину на живот и завести ее руку за спину.
— Что, справились, да?!.. — кричала в мокрый пол пациентка. — Зря у меня ружья нет!.. Обоих бы вас пристрелила!!..
Профессор встал из-за стола и подошел к женщине. Он присел и принялся молча, очень внимательно, рассматривать ее лицо.
Пациентка замолчала, но, тем не менее, еще несколько раз попыталась освободиться от жесткого захвата.
Прошла минута… Потом еще одна… В кабинете было тихо. Сильно пахло валерьянкой. На стене тикали старинные часы. Из окошка, наверху часов, вдруг вынырнула кукушка и громко сказала:
— Ку-ку!.. Ку-ку!..
Женщина легла щекой на пол и зарыдала навзрыд.
— Отпустите ее! — тихо шепнул Николай Петрович своему верному ассистенту.
Доктор Тимохин встал и помог подняться плачущей женщине.
— Николай Петрович, не могу я так больше!.. Простите!!.. — она уткнулась носом в плечо профессора и обхватила его за руку так, словно искала опору. — Сил же нет, честное слово!.. Как в бреду полгода живу!.. Как в тумане!..
— Ну-ну, голубушка вы моя!.. — профессор ласково погладил женщину по голове и трижды поцеловал в мокрую макушку. — Ну, вот и слезки наконец… А то я, старый дурень, уже переживать стал… Заплакали и слава Богу, Леночка. Теперь вам легче будет, вот увидите. Все пройдет!.. А таблетки и уколы — потом… Впрочем, зачем они вам? Витаминчики разве что… Вы плачьте, пожалуйста, плачьте!.. У меня в шестнадцатой палате полежите пока недельку, хорошо?
Женщина торопливо закивала.
— Да-да!.. Простите, Николай Петрович!..
Рыдания снова сдавили горло…
— Все хорошо, Леночка, все хорошо!.. — быстро и очень уверенно, повторял Николай Петрович. — Вот увидите, теперь все будет хорошо!.. Я обещаю вам, слышите?..
Через долгие сорок минут в кабинет пришла медсестра. Леночка уже робко улыбалась и там, у двери, снова попросила прощения. Ее еще заплаканное лицо теперь казалось гораздо моложе…
— Да ладно вам, Леночка!.. — отмахнулся Николай Петрович. — Подумаешь, пустяки какие!..
Медсестра тихо закрыла дверь за пациенткой.
— Ну-с, голубчик, спрашивайте!.. — профессор посмотрел на своего коллегу-ассистента и вдруг весело подмигнул. — А хотите, я угадаю ваш первый вопрос?
— Хочу… — доктор Тимохин охотно улыбнулся в ответ. — Только он совсем простой: ваша пациентка Леночка ни за что не смогла бы покинуть нашу больницу?
— Параль-на!..
— А на выходе дежурила медсестра Оля из восьмой палаты… Ну, крупная дама, такая?
— Она, голубушка. И, кстати, не одна.
— Николай Петрович, а вы давно знаете Лену?
— С восьми лет. Она тогда заикалась немного, ее мама ко мне привела… С заиканием мы справились, но потом, уже в пятнадцать лет, снова появилась та же проблемка… Переходный возраст, знаете ли. Но ничего, мы снова победили. У Лены удивительно сильный характер.
— И все-таки сегодня вы поступили слишком смело, Николай Петрович!..
— Ой, не надо!.. — снова отмахнулся профессор. — Правда, коллега, я категорически запрещаю вам проводить подобные «полосные операции» с человеческой психикой. Понимаете, меня?.. Категорически!..
Доктор Тимохин охотно кивнул.
— Тэк-с, значит!.. — Николай Петрович хлопнул себя по коленям. — Собственно говоря, зачем я вас вызывал, голубчик вы мой?.. Не только ради драки с пациенткой, конечно. Дело в том, Сережа, что там… — профессор кивнул на окно. — В шестом корпусе, лежит муж Лены. Его зовут Володя Меньшов. Диагноз — двухлетний запой. Вы и будете лечить его с завтрашнего дня. Понимаете?..
— Я понимаю, Николай Петрович.
— Боюсь, что не до конца…
Профессор встал, прошел в угол кабинета и достал из-за шкафа двустволку.
— Это то самое ружье и есть, голубчик… Из которого Володю расстреливали… — Николай Петрович «сломал» ружье и вытащил из стволов два патрона. — Держите!..
Он протянул ружье молодому врачу.
— Зачем?!.. — более чем искренне, удивился доктор Тимохин.
— Да как вам сказать, голубчик?.. Не сможете вылечить Вову Меньшова, тогда отведите его за корпус и сами расстреляйте. Но Леночку я больше в обиду никому не дам. Держите, ну?!..
Молодой врач неохотно взял ружье.
— Шутите, Николай Петрович?
— Конечно, шучу… Только ружье Володе вы все-таки покажите. И сами учтите, что за вашей спиной женщина и трое малолетних детей. Идите, голубчик, идите!..
«Вот, черт, а?!.. — подумал ошарашенный доктор Тимохин, прижимая к груди ружье. — Прямо как на фронте получается, честное слово!.. Хотя… Чего-то он мне явно не договорил… Явно!..»
Оставшись один, Николай Петрович достал из кармана два патрона и осмотрел их.
— Оба с пробитыми капсюлями… До сих пор поверить не могу! — он улыбнулся и покачал головой. — А дураки говорят, чудес не бывает. Но чудны дела Твои, Господи!..
Старый профессор подошел к окну и долго смотрел на небо.
— Ладно, спасибо Тебе… А мы уж тут, на земле… Как-нибудь следом за тобой, Боже мой… Глядишь и прорвемся!..