Всего несколько дней Зоя Сергеевна Миронова не дожила до своего 95-летия. Но до последней минуты своей жизни она оставалась статной, красивой женщиной. Женщиной, которая спасет…
[img][/img]
— Я очень хочу дать нашему центру имя Зои Сергеевны Мироновой. Таким людям, я считаю, памятник нужно ставить при жизни. Потому что именно на них Россия держится. Потом…
Конечно, потомками в будущем это тоже обязательно будет востребовано. Но все-таки хочется, чтобы это было уже сейчас…

Эти слова еще пять лет назад сказал главный врач ЦИТО (Центрального института травматологии и ортопедии) Сергей Павлович Миронов. О своей легендарной матери, уникальном спортивном хирурге, накануне ее 90-летия.

И ведь Сергей Павлович тогда как в воду глядел. Потому что, сколько себя помню, у каждого спортсмена, с которым сводила жизнь, ЦИТО ассоциировался исключительно с одной фамилией — Миронова. Врачом от Бога, которому даже самые звездные звезды спорта, балета не только доверяли стопроцентно. К ней не боялись ложиться под нож. За свою невероятно продолжительную карьеру Зоя Сергеевна сделала около 300 сложнейших операций!


Зоя Миронова с сыном

Из фильма Юрия Зерчанинова “Женщина, лучше которой нет”. 2003 г.

— Тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год, конференция, выступают люди, — рассказывает Зоя Сергеевна. — Кто-то провел три операции по разрыву ахиллова сухожилия. Кто-то пять. И каждый раз они говорили: “Мы не знаем, когда этот атлет вернется в спорт”. А у нас было 39 таких операций! И я им тогда показываю кого — гимнаста Муратова! Который уже через два месяца после операции на ахиллово сухожилие выиграл Олимпийские игры в Мельбурне.

Голос Зои Сергеевны звучит размеренно, но в глазах горит такая страсть к любимой работе! И в какой-то момент начинает казаться, что она все еще жива и в любой момент готова встать к операционному столу.
— Я тоже пришла к Зое Сергеевне с разрывом ахиллова сухожилия, — рассказала мне именитая теннисистка и телекомментатор Анна Дмитриева. — Она тогда решила опробовать на мне свою новую методику — без разреза. Сделала только два прокола и каким-то непонятным образом все связала. Моя нога с тех пор в полном порядке. Помню, как Зоя Сергеевна разговаривала со мной перед операцией, чтобы отвлечь. Все же делалось под местным наркозом. А я всерьез стала ей что-то там рассказывать и так увлеклась, что в какой-то момент она сказала: “Ладно, ладно, я все поняла…” Ей ведь нужно было работать…

От судьбы не убежишь. Даже на коньках…

Зоя Сергеевна родилась в 1913 году. Ее отец был известным на всю страну ткачом. Он даже делал занавес в Большом театре. Однако он не настаивал, чтобы дочь пошла по его стопам. И когда выяснилось, что Зоя мечтает заняться конькобежным спортом, не пожалел усилий, чтобы раздобыть для нее лучшие беговые коньки.

А первым же тренером Зои оказался ее будущий супруг — Павел Миронов, который славился еще и как велогонщик. Он был победителем первой Спартакиады 1928 года. Его всесоюзные рекорды в гонке на 25 км не мог улучшить никто вплоть до 50-х годов. Он сразу доверил молодой спортсменке представлять сборную Москвы на матче городов! Как будто чувствовал, что через несколько лет (уже будучи его женой) она станет чемпионкой страны. И Зоя сумела показать два всесоюзных рекорда подряд.

Из фильма:

— Это был январь-февраль 1931 года, — рассказывает Зоя Сергеевна о тех соревнованиях. — Приезжаем мы в Ленинград. Поместили нас в Смольном. Утром вышли на старт, и на первой же “пятисотке” я — тогда еще не Миронова, а Носкова — падаю и проигрываю. И из-за этой самой Носковой тогда проиграла вся наша команда. Плачу. Меня встречает Миронов: “Что это за слезы такие?!” — “Я же все проиграла, я виновата!” А он: “Ну, упала так упала. Плакать нечего. Идите, сейчас посмотрите, как я буду падать!” Но, конечно же, он не упал — он победил.

По-видимому, я ему просто приглянулась... Но он был старше меня на 10 лет, и я даже сначала немного побаивалась. Ну а потом посмотрела: он очень хороший человек. И я просто — по-видимому, так же, как он, — влюбилась. Это было в январе—феврале. Масленица была. Он говорит: “Зоя, мне бы хотелось познакомиться с вашими родителями”. Я: “Пожалуйста”. Он говорит моей маме, что он меня любит, а мама: “Да вы что, Павел Дмитриевич, вы же серьезный человек, а она ж — девчонка! Вам будет с ней трудно”. А он сказал: “Нет, все будет хорошо”. Вот так… Но мне он сказал: “Так как ты ничего не умеешь делать, потому что избалованная, то в семье мама моя будет хозяйкой!” Я говорю: “Ради бога!” И я прожила в одной комнате — в одной! — со свекровью ровно 25 лет! Когда я сейчас кому-нибудь это говорю, молодежь не верит...

В стране на тот момент было много талантливых спортсменов. Мало кого из них миновали травмы. Спортивных врачей катастрофически не хватало. И Зоя Сергеевна одной из первых, вместе с братьями Знаменскими, откликнулась на призыв и поступила в медицинский институт.



Из фильма:

— Сижу я как-то в институте на лекции, грустная, — рассказывает Зоя Сергеевна. — А лекцию тогда вел один известный профессор, он работал в Яузской больнице. И он мне говорит: “Что это вы так сидите, Миронова?” — “Сижу, потому что у меня болит нога. Я вчера упала на катке”. — “Покажите вашу ногу”. Я показываю. Он говорит: “Немедленно надо сделать пункцию — убрать кровь из сустава”. И Яузская больница стала для меня родной больницей...

Во время войны Зоя Сергеевна отказалась эвакуироваться. Когда начались бомбежки и транспорт перестал работать, ей приходилось пешком ходить на работу в Яузскую больницу, которая стала военным госпиталем. На руках у нее был полугодовалый сын Николай (ныне доктор медицинских наук, профессор). В те годы он частенько оставался среди раненых, пока мама работала...

В 1942 году она оперировала раненого, который много лет спустя случайно увидел ее по телевизору, разыскал и с тех пор каждый год поздравлял с праздниками и присылал свежие яблоки.

Когда закончилась война, Зоя Сергеевна впервые переступила порог ЦИТО. Пришла сдавать кандидатский минимум заслуженнейшему человеку Николаю Приорову, который в военные годы был главным хирургом всех госпиталей страны.

Из фильма:

— Я пришла: “Здравствуйте, Николай Николаевич”, — рассказывает Зоя Сергеевна. — А он мне: “Расскажите, как вы делаете свои операции”. Я рассказала. Он говорит: “Давайте зачетку!” И ставит мне “пять”. А я-то, дура, учила травматологию, ортопедию…

В 1952 году, когда наша страна наконец-то включилась в олимпийское движение, и советские спортсмены стали готовиться к Играм в Хельсинки, Приоров, назначенный главным травматологом нашей команды, сразу же подумал о Мироновой. И привлек ее к обследованию атлетов.

Из фильма:

— Только на те Олимпийские игры ни меня, ни Николая Николаевича не взяли, — рассказывала Зоя Сергеевна. — Почему? Да потому что время было тяжелое. Меня не взяли, потому что у меня сидел отец, потом сидел муж — по 58-й статье. А Николая Николаевича — потому, что у него сестра была монахиней.

Вскоре после той Олимпиады Приоров всенародно заявил: “Я считаю, мы совершенно не знаем, что такое спорт и спортивная травма с точки зрения врачей. Думаю, нам необходимо организовать отделение спортивной и балетной травмы в нашем институте”.

И в тот же год это отделение было создано. Заведующей стала Миронова. Она оперировала и писала свою знаменитую докторскую диссертацию “Повреждение коленного сустава спортсмена”. Она досконально изучила колени футболистов, горнолыжников, гимнастов, хоккеистов, волейболистов — тех спортсменов, для которых коленный сустав — как руль для гонщика...

Зоя Сергеевна была по-настоящему счастливой женщиной. Потому что после всех ссылок и репрессий к ней вернулся любимый муж — Павел Дмитриевич. Он прошел тюрьмы и лагеря, но не сломался. Более того, оказался по-настоящему мудрым человеком. Потому что сумел понять, что его жена — необыкновенный человек, хирург с большой буквы. Он решил сделать все для того, чтобы помочь ей состояться как врачу и ученому. И взял на себя все бремя семейных обязанностей.

Падала и кричала: “Мамочка!”

В 1956 году Зоя Сергеевна плыла с нашей олимпийской делегацией на пароходе “Грузия” в качестве руководителя медицинского центра. И вдруг у одного из футболистов обнаружили гнойный аппендицит. Нужно было срочно делать операцию, и Зоя Сергеевна буквально ошарашила врачей в госпитале Святого Винсента, куда его привезли, когда объявила коллегам, что будет делать операцию сама. Ассистировал Зое Сергеевне тогда австралийский врач, которому советская женщина-хирург показала настоящий класс.

А однажды во время соревнований накануне финала знаменитый тяжелоатлет Юрий Власов обнаружил на бедре жуткие нарывы. И Зоя Сергеевна рискнула прооперировать его. И в итоге он сумел продержаться до конца и победить. Пластырь, который закрывал шрам, едва не отклеился — но уже на вершине пьедестала.

Так сложилось, что прославленный хоккеист Александр Якушев первый раз попал на операционный стол к Зое Сергеевне, когда был совсем молодым. В 1968-м олимпийском году ему очень мешала жить травма мениска. И Зоя Сергеевна, мгновенно оценив ситуацию, немедля отправила его под нож. В тот момент Якушев очень переживал, как все пройдет, нервничал. Но все болельщики “Спартака” прекрасно помнят, каким фантастически успешным оказался для него следующий сезон — после операции. Он был одним из самых успешных за всю его карьеру. Красно-белые тогда стали чемпионами Союза, а Якушев — лучшим бомбардиром. На его счету тогда было 50 шайб. Кроме того, он вновь попал в сборную страны и стал чемпионом мира. С тех пор он даже зарубежным друзьям-хоккеистам советовал обращаться за помощью к Зое Сергеевне. И, будучи истинным джентльменом, всякий раз, когда речь заходила о Мироновой, повторял: “Господи, какая же статная, красивая женщина!”

Из фильма:

— Я считаю, что врачом должен быть человек, который умеет сострадать больному. Если у врача есть это сострадание, то он может быть врачом. Почему? Потому что сейчас, к сожалению, идет коммерциализация и спорта, и медицины. Все делается за деньги. Когда мы начинали, было не так…

В 1980 году Зое Сергеевне вручили олимпийский орден. Вручили ей и орден Ленина. Ее жизнь всегда была очень насыщенной. Но такому сильному специалисту нужна была достойная смена. И в этом ей невероятно повезло.

В 1998 году ЦИТО возглавил младший сын Зои Сергеевны — Сергей Павлович, который еще при Ельцине принял руководство медицинским центром Управления делами Президента.

Так уж сложилось, что оба сына Зои Сергеевны состоялись как врачи. Никто из них не стал спортсменом, хотя данные для этого были у обоих. Однако и Николаю, и Сергею пришлось доказывать всему миру, что они на самом деле высококлассные специалисты своего дела и вовсе не пытаются сделать карьеру за счет имени своей матери. Сергей Павлович в 35 лет защитил докторскую диссертацию, сейчас он академик.

Из фильма:

— В профессию надо входить не с парадной лестницы, ее надо знать изнутри, — говорит Сергей Миронов. — В студенческие годы я работал санитаром, потом фельдшером. А мой брат был врачом анестезиологом-реаниматологом, я приходил на его дежурства. Но врачебные династии тогда были не в чести. Работать в клинике у матери мне не дали. Но я не жалею, потому что 10 лет проработал в клинике детской травмы и многому научился.

…В 1979 году на операционный стол к Зое Сергеевне попала известная парашютистка — Зинаида Курицына. Однажды она прыгала с полуторакилометровой высоты. Парашют не раскрылся, и она на все небо кричала: “Мамочка!”

Ногу парашютистки Зоя Сергеевна и Сергей Павлович Мироновы собирали вместе. Коленный сустав оперировала мать, а бедро — сын. Спортсменку выхаживали почти год, но сейчас она выглядит отлично: нога отлично сгибается, даже швов почти не видно. А самое поразительное, что Зинаида не просто вернулась в свой экстремальный спорт — она сумела установить два новых мировых рекорда!

И все-таки годы давали о себе знать. Всегда подтянутая, собранная Зоя Сергеевна на самом деле очень уставала…

Из фильма:

— Травматология, хирургия — это тяжело, — признается Зоя Сергеевна. — Большие операции, много надо стоять на ногах. Да и выхаживать больных тоже тяжело...

В течение последних 25 лет Зоя Сергеевна оставалась незаменимым консультантом ЦИТО. Она очень гордилась своими сыновьями-медиками. А вот внучка Зои Сергеевны выбрала не медицину и не спорт, а балет. Пять лет назад она вошла в труппу Большого театра. Кстати, в доме Зои Сергеевны есть книга, подаренная лично Майей Плисецкой. Возможно, именно она вдохновила девушку…

В медицине Зоя Сергеевна всегда искала что-то новое и не боялась экспериментировать. Но в обычной жизни ее привязанности не менялись. И для души она больше всего на свете любила слушать пластинки Вертинского. Не кассеты, не диски, а именно пластинки. И тихо подпевать: “Смеялись вокруг чьи-то лица…”

Интервью с Зоей Мироновой. Автор: Владимир Нузов

Вестник Зоя Миронова: Врач без сердца — холодный ремесленник


— Зоя Сергеевна, вы хирург, причем оперируете суставы. Не тяжела ли для женщины эта работа?

— А почему вы считаете, что женщина — существо слабое? Когда надо, она должна проявить силу, в частности, оперировать, стоя у стола, по 8 часов. Я работаю здесь, в ЦИТО, уже 50 лет. В спортивной травме переломы не так уж часты, основные беды случаются с суставами: коленными, тазобедренными, голеностопными. Раньше травмы были более легкими, сейчас игры ужесточились, применяется прессинг, соответственно и травм — больше. К сожалению, у спортсменов, которые прожили большую спортивную жизнь, возникают боли в коленях, но особенно — в тазобедренном суставе. Почему? Сказывается прошлая нагрузка. Поэтому мы стали сейчас плотно заниматься артистами балета и спортсменами-ветеранами. (При нашем разговоре присутствовала одна из многочисленных пациенток профессора Мироновой — в прошлом балерина, потом атташе по культуре посольства Советского Союза в США Галина Утехина. Время от времени она просила слово, которое мы ей с удовольствием предоставляли — В. Н.) Правда, женщин ветеранами называть нельзя, как и спрашивать их возраст. Между прочим, одна итальянская хорошая актриса сказала: «Не прячьте моих морщин — они мне очень дорого достались!»

— У вас, кстати, Зоя Сергеевна, морщин очень мало…

— Спасибо. Я еще совсем молодая: мне всего 89 лет.

— Вы, ваши сыновья и внук избрали профессию врача. А до вас были в вашем роду врачи?

— Нет, в моем роду врачей не было. Если же говорить о становлении спортивной травмохирургии, то первый человек, который начал ею заниматься, это профессор Абрам Моисеевич Ланда. Его докторская диссертация была посвящена повреждениям коленного сустава.

— Вы занимались большим спортом, дважды становились чемпионкой Союза по конькам. Вас преследовали травмы? Или решение пойти в спортивную медицину основано на печальном опыте других спортсменов?

— Я хотела стать спортивным врачом. Почему? Еще до войны я ездила, будучи студенткой мединститута, в качестве медсестры с велопробегом Москва — Харьков — Киев — Минск — Москва. Муж мой, Павел Дмитриевич Миронов, был спортсменом, заслуженным мастером спорта, заслуженным тренером. А дети стали врачами потому, что я приходила с работы и рассказывала об операциях, о том, что случилось за день.

— Какая травма встречается у спортсменов чаще всего?

— Повреждение колена. Она встречается и у футболистов, и у хоккеистов, и у легкоатлетов — у всех. Ну а повреждение тазобедренного сустава присуще пожилым спортсменам.

— Поговорим о колене. В чем смысл артроскопии? Для ее проведения приходится сверлить кость?

— Бог с вами! Чтобы вам было понятно, покажу на модели коленного сустава (Зоя Сергеевна берет в руки стоящую на столе модель и начинает мне объяснять. — В.Н.) Артроскопией мы начали заниматься в конце 80-х годов. До нее все операции делались открыто, то есть делались разрезы на коже здесь, здесь и здесь (показывает) и ставился диагноз. Теперь больной лежит, согнув колено, мы вводим в суставную щель тонкий, как игла, световод и освещаем коленный сустав изнутри. Хирургу видно все, что произошло: поврежден ли мениск, жировое тело и так далее. Точно так же можно осмотреть тазобедренный сустав, артроскопией которого мы начали заниматься первыми в мировой медицине.

— Какое место, Зоя Сергеевна, занимает российская спортивная медицина в аналогичной мировой?

— Судите сами. Многие наши спортсмены едут оперироваться, скажем, по поводу травмы колена, в Германию. Потом возвращаются домой, и мы все переделываем. Мы оперируем не хуже, если не лучше, чем в той же Германии, но, надо признать, отстаем в технологии, в материалах. Но это — наша общая беда.

— Несколько слов о вашем коллеге — хирурге Гаврииле Илизарове.

— Это был очень талантливый человек, но, по-моему, больше все же он был инженером. У него, к сожалению, не сложились отношения с бывшим директором нашего института Вячеславом Васильевичем Волковым, который занимался теми же проблемами, что и профессор Илизаров.

— Какие новые веяния имеются в вашей специальности или в смежных?

— Расскажу о новом увлечении. Многие девушки хотят исправить искривленные ноги. Стали делать специальные операции в Горьком, Москве, где-то еще: перебивают голень и так далее. Профессору Закирову, сделавшему больше 10 таких операций и докладывавшему о них на обществе травматологов и ортопедов, я задаю вопрос: а что будет с этими девочками через двадцать лет? Он пожал плечами: не знаю. И я не знаю, но могу предположить… Поэтому: семь раз отмерь, прежде чем резать!

— Говорят, внуков любят больше, чем детей. Вы кого больше любите?

— Трудно сказать. Я люблю своих сыновей, а внуков учу жизни. У меня и правнук есть один — Лешка. А всего у меня два сына, три невестки, пять внуков и один правнук. Хотите, фотографии вам покажу? Это старший — Николай Павлович, главный врач Волынской больницы. Младший, Сергей Павлович, вон, видите, в футбол играет, — директор нашего института. А вот рядом со мной жены Всеволода Боброва и Льва Яшина. На этой фотографии я с Самаранчем. Сперва он был послом Испании в Советском Союзе, потом много лет — президентом Олимпийского комитета. Он Россию очень любит, поэтому Москва получила Олимпийские игры 1980 года. У меня, кстати, кроме ордена Ленина, есть два олимпийских ордена. А теперь во главе Олимпийского комитета француз Рогге — травматолог. Это очень, я считаю, показательно! А где фотография Юры Власова?

(В разговор вступает Галина Утехина).

— Я была переводчицей у Юрия Власова, когда он поскандалил с Фиделем Кастро. Дело было на Кубе. Вождь кубинского народа, показывая на Юру, сказал: «Ему надо много есть, дайте ему еще!» Юре, человеку тонкому, интеллигентному, это не понравилось. Ел он, кстати, как нормальный человек, в отличие от его соперника — Леонида Жаботинского, съедавшего за один присест десяток котлет.

— А что за история случилась на Олимпийских играх в Токио, когда Жаботинский победил Власова?

— Он поступил нечестно: заявил один вес, а взял другой. Это был хладнокровный, циничный человек, в отличие от тонкого, умного Власова.

— Юру Власова (теперь продолжает Зоя Сергеевна) мы оперировали: у него болел позвоночник. Все прошло хорошо, но случилось несчастье. Очаровательная молодая жена Власова, художница, внезапно, едва ли не на Юриных глазах, скончалась. Это, мне кажется, повлияло на психику замечательного спортсмена и человека. Я не назвала вам еще двух моих больных: Эльдара Рязанова, которого я дважды оперировала, и актрису Татьяну Окуневскую.

— Последний вопрос, Зоя Сергеевна. Каким главным качеством должен обладать врач?

— Он должен сострадать больному. Врач без сердца — холодный ремесленник, и больные это очень хорошо чувствуют.